Введение
Эта статья занимается рассмотрением исторического вызова и дилеммы, с которой Сербия сталкивается в течение некоторого времени и перед которой будет стоять в ближайшие годы. Сербия должна завершить свой переход к демократии, как одну из сложных задач. Внутренняя демократизация должна идти рука об руку с продолжением модернизации, а также с продолжающимся сближением с Западом и интеграцией в институты, которые в дальнейшем будут способствовать консолидации преобразований в Сербии. Однако было бы преждевременно делать вывод о том, что Сербия безвозвратно приняла решение ориентироваться на Запад, поскольку она продолжает взвешивать варианты, и некоторые из ее партнеров, похоже, предлагают альтернативы.
Основные атрибуты национальной идентичности, а именно: «а) историческая территория или родина; б) общие мифы и исторические воспоминания; в) общая массовая публичная культура; г) общие юридические права и обязанности для всех членов и д) общая экономика с территориальной мобильностью для членов», играют важную роль в политической риторике России в отношении Сербии.[1] Этнонациональная принадлежность, по-видимому, является важнейшей опорой и дифференцирующей переменной социальной идентификации членов крупнейших национальных сообществ в Сербии.[2] Важно решить, какие атрибуты – материальные или нематериальные – имеют большее значение при построении идентичности. Другой важный вопрос – являются ли эти атрибуты объективными или воспринимаемыми, присутствуют ли они в обществе или «построены» через официальные и социальные дискурсы. Наконец, вопрос в том, могут ли внешние игроки способствовать формированию идентичности, напрямую обращаясь к сербскому обществу или оказывая влияние на ее политический истеблишмент. Если предположить, что присутствие внешних игроков в Сербии играет важную роль в формировании идентичности последней, то мы должны задуматься какие из атрибутов на чем основаны. Политическое разделение между ее «западной» и «восточной» идентичностью продолжает оставаться вызовом для внешнего восприятия Сербии как игрока на международной политической арене.
Проевропейская ориентация Сербии явно прослеживается с начала века и с момента ухода режима Слободана Милошевича с поста и власти. Однако оставались сомнения в том, что готовность на словах можно подкрепить действиями и принятием болезненных решений, которые, по всей видимости, были необходимы. Следовательно, результат оставался под вопросом. В 2003 году, когда ЕС предоставил Западным Балканам перспективу членства, организованная преступность продемонстрировала свою силу, казнив премьер-министра Сербии. Убийство премьер-министра Зорана Джинджича было одним из факторов, «повлиявших на смещение вектора внешней политики Сербии на Восток».[3] Другим фактором была ответственность за военные преступления 1990-х годов. Тот факт, что многие в Сербии расценили суровые наказания сербских преступников, как «Siegerjustiz» (правосудие победителей), выражающимся в дисбалансе вынесения множества приговоров сербам, но гораздо меньшему числу хорватов и босняков, также способствовал восприятию «несправедливости Запада». Это некоторые из причин, по которым Белград придерживается декларативной прозападной политической ориентации, не рассматривая полное участие и исключая другие варианты. Готовность Белграда остается под вопросом. Сегодня это неоднозначно ориентированная страна, где политические элиты тяготеют к разным направлениям и ориентируются на различные центры силы.
Страны Западных Балкан все еще переживают непростой процесс консолидации. Несмотря на значительные различия, они часто заинтересованы во взаимодействии одновременно с западными государствами и с Россией, в то время как фактор Китая также присутствует в их экономике. Некоторые из них завершили процесс интеграции в ЕС и/или НАТО, но влияние России заметно в их политике. Весьма часто возникает сомнение в том, что Россия присутствует и в их экономической сфере. Как будет показано позже, экономическое участие Москвы в двусторонней торговле с Белградом (а также с другими странами) весьма ограничено. Однако, когда нужно вернуться к вопросу о различных атрибутах присутствия и влияния, присутствие Москвы очень заметно и подчеркнуто символикой.
Сербия смотрит на ЕС – ЕС неуверенно бросает ответный взгляд
Несмотря на то, что Европейский Союз «не так привлекателен, как раньше», Сербия все еще надеется присоединиться к ЕС. Это было подтверждено в 2016 году заявлением тогдашнего премьер-министра Александра Вучича (ныне президента Сербии): «Мы рациональные люди, и мы знаем, что это лучшее для нашей страны».[4] В 2016 году премьер-министр Сербии также заявил, что «подавляющее большинство сербских граждан выступает за продолжение европейского пути, сохраняя при этом тесные связи с Китаем и Россией».[5] Однако вопрос о том, как долго Сербия сможет балансировать между Западом и Востоком, не ставя под угрозу свои перспективы вступления в ЕС, все еще остается в силе. Заметное разочарование Сербии вызвано рядом факторов. Со времени перехода к демократии в начале века, за которым в 2003 г. последовало решение ЕС, обеспечившее «европейскую перспективу» для Западных Балкан, прошла жизнь полпоколения. В июне 2003 года в Салониках саммит ЕС-Западные Балканы принял декларацию, одобренную Европейским советом. В декларации говорилось: «Будущее Балкан находится в Европейском Союзе. Продолжающееся расширение ... вдохновляет и побуждает страны Западных Балкан идти по тому же успешному пути».[6] Хотя обязательства ЕС оставались расплывчатыми и не упоминались какие-либо сроки, тем не менее, некоторые государства на Западных Балканах, должно быть, были уверены, что эти перспективы будут реализованы в ближайшем времени.
Десять лет спустя, когда была сформирована Комиссия ЕС Жан-Клода Юнкера, новый председатель Комиссии заявил следующее: «В следующие пять лет к нам в Европейский Союз не присоединятся никакие новые члены. … Тем не менее, переговоры будут продолжаться, и другим европейским народам и европейским странам потребуется заслуживающая доверия и честная европейская перспектива. Это особенно относится к Западным Балканам».[7] Прошло пять лет, и после того, как Комиссия ушла в отставку, можно сказать, что если и было обещание, которое Юнкер сдержал, так это то, что в течение этих пяти лет не было дальнейшего расширения ЕС. Ближе к концу срока полномочий Комиссии, Европейский союз, возможно, заметил, что отсутствие ощутимой перспективы расширения снижает влияние ЕС в регионе и только увеличивает влияние других держав. Поэтому в сообщении, опубликованном в феврале 2018 года, туманное обещание было подтверждено несколько более четко: «Переговоры о присоединении уже идут полным ходом с Черногорией и Сербией. В случае наличия сильной политической воли, проведения реальных и устойчивых реформ и окончательного решения споров с соседями, они потенциально могут быть готовы к членству в 2025 году. Эта перспектива чрезвычайно амбициозна. Достижение этого будет полностью зависеть от объективных достижений и результатов каждой страны».[8] Официально расширение ЕС почти не становилось ближе, и это делает понятными сомнения политиков, дипломатов, неправительственных организаций и ученых относительно присоединения любой страны Западных Балкан к ЕС к 2025 году.[9]
Определенное развитие событий указывает на отсутствие прорыва в плане расширения на Западных Балканах. Количество закрытых или открытых глав в переговорах с Белградом о присоединении увеличилось до двух гипотетически закрытых и 17 открытых глав из 35.[10] Поскольку переговоры продолжаются с 2014 года, это свидетельствует о медленном, нерегулярном движении вперед. Однако также важно отметить, что экономические отношения расширились. По состоянию на 2017 год ЕС является крупнейшим торговым партнером Сербии, на долю которого приходится более 60 процентов ее экспорта и импорта. Торговля с ЕС превышает объемы торговли с любым другим партнером в отношении почти 8: 1 по импорту и
11:1 по экспорту по сравнению со вторым крупнейшим партнером. Что касается импорта, вторым по величине партнером Сербии является Китай (8,1 процента); по экспорту – Российская Федерация (5,9). В общем, ЕС не имеет альтернативы во внешней торговле Сербии. Ситуация еще больше склоняется в сторону ЕС, поскольку приток прямых иностранных инвестиций (ПИИ) из ЕС в период 2010-2017 гг. составляет примерно 73 процента от общего объема. Вторым по величине инвестором является Россия, на долю которой приходится менее 10 процентов. Совокупные ПИИ ЕС в семь с половиной раз выше, чем Российской Федерации.[11] В общем, если оценивать ситуацию в Сербии исключительно с точки зрения экономической рациональности, у ЕС нет альтернативы. Однако эта информация должна доходить до большей части сербского населения, на которую могут оказывать воздействие другие соображения, на которые влияют послания, касающиеся эмоций и солидарности в отношении вопросов идентичности. Более того, даже исходя из чисто экономических соображений, необходимо учитывать, что часть торговли, прямых иностранных инвестиций и других видов активов сосредоточена в определенных стратегических отраслях экономики, таких как энергетика (Россия) и телекоммуникации (Китай), что может оказывать влияние на восприятие экономической зависимости.
Также важно отметить, что приверженность ЕС к Сербии как стране-кандидату выходит за рамки торговли и инвестиций. А именно, Сербия является «крупнейшим получателем безвозмездной помощи ЕС на Западных Балканах и одним из крупнейших в мире».[12] Это понятно в свете того факта, что Сербия является крупнейшей экономикой и самой густонаселенной страной Западных Балкан, и трудно представить следующее расширение ЕС в регионе без присоединения Белграда. Европейский Союз является крупнейшим донором Сербии, «оказавшим более 3 миллиардов евро безвозвратной помощи за последние 15 лет… и партнером номер один страны в поддержке развития и текущих реформ». Гранты, предоставленные за последние 15 лет, были направлены на содействие развитию во всех областях, начиная от верховенства закона, государственной административной реформы, социального развития, образования, окружающей среды, улучшения инфраструктуры и сельского хозяйства.[13]
Ясно, что есть проблемы с продвижением Сербии к членству в ЕС с обеих сторон. Наиболее важные из них перечислены ниже:
1. Колебания ЕС вызваны как факторами, проистекающими из ситуации в Сербии, так и другими, не связанными с этим. Что касается Сербии, то конечно не помогает то, что долгосрочная политическая ориентация страны, включая присоединение страны к Западу, не так однозначна, как в случае центрально европейских государств в 1990-е годы, когда они впервые продемонстрировали свое стремление примкнуть к Западу и стать членами ЕС (и НАТО). Международная политическая ориентация страны должна быть исключена из политики межпартийного соперничества, по крайней мере в качестве стратегической цели. Есть и другие вопросы, по которым улучшения могли бы быть более убедительными, например снижение уровня коррупции, надлежащее управление и другие.
2. Колебания ЕС также связаны с проблемами, не имеющими отношения к Сербии. Конец 1990-х годов характеризовался энтузиазмом в европейской политике; у политиков создалось впечатление, что Европа находится на пути к объединению и прочному миру. В конце 2010-х многие в Европе настроены скептически, Европа производит впечатление вновь разъединенного континента, а Западные Балканы могут быть последним неспокойным регионом в дополнение к некоторым бывшим советским республикам (Украине и Грузии). На европейском континенте нет прочного мира. Между Западом и Россией существует геополитическое соперничество. Кроме того, некоторые новые члены ЕС, вступившие в ЕС с 2004 года, не особенно хорошо выполняют свои обещания. Система сдержек и противовесов не соблюдается, независимость судебной системы нарушается, права человека подрываются такими мерами, как господство в СМИ нескольких лояльных акторов и подельников, политическая власть используется для обогащения членов политического истеблишмента и наблюдается все такой же высокий уровень коррупции среди других. Совершенно очевидно, что ЕС не хочет совершить еще одну большую ошибку и принять государства, которые не выполняют обещаний после вступления в ЕС. ЕС не хочет видеть новых членов, которые рассматривают членство как «дойную корову», не соблюдая при этом некоторые из основополагающих ценностей Союза и не проявляя солидарность по важнейшим вопросам.
Тот факт, что ЕС с момента публикации февральского документа 2018 года занимался расширением Западных Балкан как рутинным делом, был обусловлен различными факторами. Единственная наиболее важная причина то, что ЕС был занят другими вопросами, начиная от BREXIT и заканчивая разногласиями по поводу миграции и оспаривания некоторыми печально известными членами согласованных ценностей. Более того, смена караула на нескольких руководящих должностях, включая Комиссию ЕС, Европейский парламент, Европейский совет и Европейский центральный банк, отвлекла внимание, по крайней мере, на время. Параллельно этому так называемый берлинский механизм, посвященный Западным Балканам, угасает из-за ослабления приверженности Германии к расширению. Сделает ли ЕС под новым руководством расширение на Западных Балканах своим приоритетом, еще предстоит увидеть.
Сербия имеет серьезные поводы для недоверия по отношению к НАТО, обусловленные 78 ночами бомбардировок в марте-июне 1999 года. Это также страна, которая регулярно подтверждает свой нейтралитет. Однако это не означает, что она не имеет отношения к Атлантическому альянсу. Она участвует в программе «Партнерство ради мира» (ПРМ), подписала Программу индивидуального партнерства (IPAP) и участвует в учениях со странами-членами НАТО. Отсюда можно сделать вывод, что Сербия проводит векторную внешнюю политику и политику безопасности в определенных пределах. Хотя членство Сербии в НАТО не является актуальной проблемой, и ситуация не изменится в ближайшее время, остается вопрос, можно ли повлиять на ситуацию с безопасностью Белграда каким-либо иным образом. Есть одна региональная проблема, которая тесно связана с безопасностью Сербии. А именно, поскольку Белград приближается к ЕС и, возможно, станет его членом в следующем десятилетии, проблема состоит в том, как избежать резкого разрыва между Сербией и Боснией и Герцеговиной. Ясно, что с его нынешним прогрессом и с его конституционной системой Сараево не может стать членом ЕС. Однако, если Белград станет членом ЕС без каких-либо перспектив для Боснии и Герцеговины, у боснийских сербов будет два варианта: стать сербскими гражданами, как индивидуумы, или присоединиться к Сербии с территорией Республики Сербской. Хотя членство в НАТО не решит эту проблему, оно может облегчить ее решение.[14]
Как и в случае с более ранними расширениями, важно сохранять стратегический приоритет и политическое внимание, поскольку без этого стремление к расширению рассеется в руках технократов. У различных сил на Западных Балканах уже складывается такое впечатление.[15] Стратегический подход, вероятно, поможет сделать различные выводы относительно сроков и некоторых подробностей условий присоединения. Однако возникает деликатный вопрос: в какой степени ЕС должен идти на компромисс с условиями вступления во имя признания того, что оно является частью геополитического соперничества, прежде всего с Российской Федерацией. Это также поднимает вопрос о том, в какой степени кандидаты могут использовать стратегическую важность расширения и, следовательно, изменить дискурс в свою пользу. Несомненно, обе стороны осознают эту дилемму и рассматривают подход к расширению как инструмент.
Встречные интересы России и ее средства
Российская Федерация никогда не покидала Западные Балканы. Ее присутствие было постоянным, хотя его интенсивность, акценты и последствия российской политики изменились с 1990-х годов. С тех пор, как войны в бывшей Югославии подошли к концу, интересы России были сосредоточены на принятии неизменных обязательств без вкладывания больших материальных ресурсов или, в том же плане, лучших людей туда. Такое отношение может быть связано с признанием того, что малые и средние государства Западных Балкан менее важны, чем великие державы, с которыми Москва считает себя членами одной и той же лиги, или чем государства-преемники Советского Союза с традиционно более высоким значением для России.
Отношения между Россией и Западными Балканами строятся на схожей основе:
Политическое ангажирование основано на различных дискурсах в соответствии с ожиданиями принимающей страны и ее населения.
Политика идентичности является ее неотъемлемой частью. В Хорватии речь идет о славянских корнях; в Сербии это дополняется упором на православие, и то же самое касается сербов в других странах региона.
Российское присутствие и вклад усиливаются специально подобранными информационными сообщениями. Россия инвестировала в это через новостную программу на сербском языке каналов RT и Sputnik News. Последний обращается к сообществам на разных языках. Они часто поддерживают политиков, находящихся у власти в соответствующих государствах, подрывают доверие к оппозиции, говорят об их жестокости во время восстания,[16] и пытаются отчуждать население от Запада.[17]
Определенную роль играет также искажение истории, включая представление преувеличенной роли Советского Союза в освобождении Югославии во Второй мировой войне. Трудности, которые характеризовали советско-югославские отношения конца 1940-х годов, вычеркнуты из истории, в то время как поддержка Россией Сербии в Дейтонском мирном соглашении и даже больше, в так называемой войне в Косово 1999 года, часто подчеркивается.
Отношения между Россией и Западными Балканами часто визуализируются посредством символических встреч на высшем уровне в контексте хорватов, сербов и боснийских сербов. Это включает в себя президентские встречи, в том числе высокопоставленный визит президента Путина в Сербию в 2019 году. Такой визит является заметным и включает литургические элементы.
В контексте Сербии, государства, которое, в отличие от большинства государств Западных Балкан, не является ни членом НАТО, ни приближается к нему, сотрудничество имеет важный символический военный компонент, включая военную помощь России.
Российская политическая поддержка распространяется на Сербию и в том, что касается ее притязаний на принадлежность Косово Сербии.
В целом российский экономический след относительно невелик. Торговля Западных Балкан с Россией составляет примерно 4 процента от общего объема, включая 3,1 процента от экспорта и 4,9 процента от импорта.[18]
В общем, российское присутствие на Западных Балканах имеет неоднозначную основу, включая сильные и слабые стороны, перечисленные выше. Сербия принадлежит к тем государствам, которые из-за размеров, исторических и религиозных связей (и некоторой загадочности) и предстоящего спора по Косово привлекают к себе внимание Москвы. При этом создается впечатление, будто Москва является альтернативой для Белграда. Если мы более внимательно посмотрим на некоторые из этих факторов, картина станет более нюансированной.
1. Относительно низкая интенсивность экономических отношений между Россией и Западными Балканами в целом и с Сербией в частности, с точки зрения как торговли, так и инвестиций, не означает незначительность России во взаимных отношениях.
В Сербии компании, принадлежащие России или косвенно связанные с ней, контролируют около 13 процентов доходов национальной экономики.
Прямая зависимость дополняется косвенными элементами, такими как зависимость от российского сырья, экспорт в Россию и задолженность за поставки газа.
Сербия сильно зависит от поставок газа «Газпром»-ом и в значительной степени зависит от поставок нефти «Лукойл»-ом. Местные политические посредники препятствуют диверсификации энергетических рынков.
Зависимость от газа будет еще больше увеличиваться из-за транзита, связанного с продолжением «Турецкого потока», и сотрудничества с Россией в снабжении некоторых частей Сербии сжиженным природным газом, где трубопроводы не достигают мест проживания.
Зависимости способствуют российские кредитные схемы.[19]
Российский государственный Сбербанк вышел на рынок Сербии в 2012 году и приобрел «банковское подразделение Volksbank International в Центральной и Восточной Европе».[20]
2. Связь с Россией очень заметна в военных вопросах. Сербские офицеры учатся в военных академиях России. Сербские военные проводят учения с российскими военными. С 2013 года Сербия имеет статус наблюдателя при Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и имеет «действующее соглашение о военном сотрудничестве с Россией, которое позволяет российским военным базироваться в аэропорту Ниша».[21] Наконец, что не менее важно, Сербия получила российское вооружение и технику из России, в том числе разведывательные и патрульные машины БРДМ-2, боевые танки Т-72 и боевые самолеты МиГ-29. Несмотря на то, что это выглядит впечатляюще, на самом деле они довольно устаревшие, и в случае с МиГ-29 затраты на модернизацию должна нести Сербия.
3. Россия оказывает дипломатическую поддержку находящимся у власти в Белграде, что очень важно, когда руководство оказывается под угрозой. Хотя это выражается несколько двусмысленно, например, когда министр иностранных дел России Сергей Лавров подтвердил, что Россия чрезвычайно заинтересована в долгосрочной стабильности и процветании всего региона Западных Балкан, это все же было заявлено.[22] Это можно было рассматривать только как циничное заявление всего через несколько месяцев после попытки Российской Федерации осуществить государственный переворот против избранных лидеров Черногории и попыток вбить клин между политическими силами в (как она сейчас называется) Республике Северная Македония. Однако Россия, безусловно, заинтересована в стабильности Сербии, поскольку маловероятно, что нестабильность (или любые потрясения) пойдут на пользу Москве.
В совокупности, Российская Федерация намерена надолго остаться в уравнении Западных Балкан. Ее внимание сосредоточено на государствах, которые не были прочно ориентированы на Запад в отношении институционального сближения с ЕС и НАТО. Другие факторы, такие как экономические возможности, безусловно, также играют роль, например, это сохранило интерес России к Хорватии как инвестору в агропромышленность и в другие области. Сербия находится на пересечении этих двух факторов. Основная цель России – не допустить завершения западной интеграции всего региона. Для этого Москва использует различные средства, в том числе полностью законные, сомнительные с моральной точки зрения, нелегитимные и прямо незаконные. С помощью такого сочетания различных средств удалось создать впечатление, что Сербия не является прочно и бесповоротно определившейся страной в том, что касается ее политической ориентации. При ее ограниченных средствах это максимум, на что Россия может надеяться. Имея ограниченные средства, трудно вносить значительный положительный вклад. Однако этого может быть достаточно, чтобы быть помехой, особенно когда Запад по-прежнему колеблется в быстром продвижении вперед по завершению интеграции Западных Балкан.
Китай как дополнительный осложняющий фактор
Российская Федерация является актором, который постоянно и с помощью сложного набора средств пытается оказывать влияние на политику Западных Балкан. Это понятно, так как она рассматривает этот регион как последний неспокойный регион Европы. России трудно принять тот факт, что некоторые суверенные государства на территории бывшего Советского Союза могут также захотеть определить свое будущее, а не принимать опеку России. Хотя постепенное приближение Западных Балкан к Западу неоспоримо, пока этот процесс не завершен, Россия чувствует, что у нее есть шанс напрячь свои мускулы.
У Китая не было особого интереса к этому региону после распада Югославии. Однако в результате его глобальной экономической экспансии, которая наконец дошла до всей Европы в последние годы 2010-х годов, когда из-за глобального финансового кризиса старый континент стал более привлекательным, Западные Балканы также достигли порога внимания Китая. Китай проявлял более активный интерес к инициативе «Один пояс – один путь» (теперь «Пояс и путь»), а затем к инициативе 16 + 1 (17 + 1), открыто направленной на Восточно-Центральную и Юго-Восточную Европу. Интерес по-прежнему сосредоточен на экономике и, похоже, не выходит за рамки экономических отношений. Конечно, экономическое взаимодействие зависит от политической стабильности. Мнение о том, что Пекин отдает предпочтение сотрудничеству с политическими системами, аналогичными китайской, широко распространено на Западе, хотя его трудно обосновать доказательствами. Тем не менее, есть свидетельства того, что:
Китай, как торговый и инвестиционный партнер, более коррумпирован, чем большинство западных экономик;
Китай предпочитает межправительственные отношения в своих сделках и создает устойчивые зависимости, которые делают его заинтересованным в длительной политической стабильности;
Большинство его предприятий принадлежат государству, а 35-процентная доля частных компаний (не считая крупнейших) также зависит от китайских политических властей.
На Западных Балканах опасения, исходящие из предыдущих пунктов, в том числе то, что многие политики в регионе не застрахованы от коррупции, дополняются размером экономики. Они могут легко стать зависимыми от крупного партнера, такого как Китай, как инвестора и кредитора. Китай – неоднозначное благо для стран Западных Балкан, не входящих в ЕС, поскольку китайские инвестиции не должны соответствовать требованиям ЕС по снижению финансовой непрозрачности, способствовать прозрачности и соблюдению определенных стандартов в отношении прибыльности и охраны окружающей среды. Опыт некоторых стран Южной Азии и Африки должен служить предупредительным сигналом.
Ситуация варьируется от страны к стране на Западных Балканах: от Черногории с крупной задолженностью с 78 процентами ее суверенного долга на ВВП до Сербии, где она достигает лишь 12 процентов. Сербия привлекла более 2,5 млрд евро китайских проектов, среди которых самый крупный – модернизация железнодорожного сообщения между Белградом и Будапештом,[23] проект, который вызывает сомнения в своей рентабельности. Однако, поскольку она также представляет 44 процента экономик региона, не входящих в ЕС, ей меньше угрожает доминирование Китая, чем ее более мелким региональным партнерам. Похоже, Белград довольно осторожен с китайскими инвестициями и кредитами, которые он рассматривает как проявление неоколониализма. Еще неизвестно, изменится ли это в свете китайских обещаний и принятия двух соответствующих китайских документов, Руководящих принципов финансирования развития инициативы «Один пояс, один путь» и Рамочной основы устойчивости долга для участия страны в инициативу «Один пояс, один путь».[24] Хотя Китай не признал провозглашение независимой государственности Косово, его присутствие в Сербии (как и в целом на Западных Балканах) сохранило свою экономическую направленность, а поддержка Сербии Китаем не стала особенно заметной. Хотя это может измениться в будущем, необходимо отметить, что экономический аспект в настоящее время является почти исключительным направлением продвижения Китая на Западных Балканах. Растущее общее влияние Пекина без серьезных изменений в его политике и без гораздо более прямого влияния ЕС может создать проблемы в плане распространения надлежащего управления на Западных Балканах. Это, в свою очередь, может подорвать шанс расширения ЕС и его выгоды как для ЕС, так и для жителей государств Западных Балкан.
Болото Косово: отягчающий фактор
Косово перешло от де-факто к де-юре независимости, провозгласив независимую государственность в феврале 2008 года, которая была признана многими,[25] поскольку Белград больше не мог убедительно выступать за многонациональность. Сербия не смогла найти решение этого вопроса в сотрудничестве с Косово. Поскольку Белград не в состоянии официально принять независимость Косово, он сохранил свою реваншистскую позицию. Это не означает, что он был бы готов использовать силовые средства, чтобы изменить статус-кво. Тем не менее, для Сербии этот вопрос не решен. История учит нас, что государства, преследующие реваншистские цели (за исключением самых сильных держав мира), обычно пытаются найти поддержку своим стремлениям. Это создает привязанности и зависимость от их сторонников. Многие государства попали в эту историческую ловушку и дорого заплатили за свою ошибку. Поскольку Российская Федерация открыто поддерживала Сербию в ее стремлении «восстановить» свою территориальную целостность, Москва внесла свой вклад в зависимость, которую оба государства считают выгодной. Если вернуться к корням вопроса, становится ясно, что резолюция 1244 Совета Безопасности ООН, принятая по окончании войны в Косово, оставила неясность относительно территориального статуса Косово.[26] Это произошло, среди прочего, благодаря существенному вкладу Российской Федерации в достижение урегулирования, которое повлекло за собой прекращение военного конфликта НАТО против Белграда.
Право вето России в Совете Безопасности ООН, используемое для блокирования дальнейшего развития государственности Косово, связало внешнюю политику Сербии с Россией. В 2008 году сербское правительство решило, что его политическим приоритетом будет сохранение территориальной целостности страны, что означает также сохранение Косово, а также интеграцию в ЕС. Такой подход способствовал созданию «двухвекторной внешней политики», которая представляет собой биполярную коммуникацию, «балансирующую между Брюсселем и Москвой, и которая стала неизменной для всех сербских правительств».[27] Несмотря на «свое официальное обязательство по интеграции в ЕС, сербское правительство… продолжало проводить внешнюю политику, согласованную как с ЕС, так и с Россией».[28]
Прогресс нормализации остается в некоторой степени неубедительным. Сербия и Косово подписали два соглашения о нормализации отношений при сильном поощрении и содействии ЕС. «После сделок при посредничестве ЕС в 2013 и 2015 годах отношения с Сербией, похоже, нормализуются, но независимость не обязательно привела к демократическому и подотчетному управлению».[29] Официальные представители ЕС оценили подписание соглашений в Брюсселе как «ключевой шаг в нормализации отношений между Сербией и Косово, но также как обязательную предпосылку для продвижения к интеграции в ЕС».[30] Влияние ЕС продолжало усаживать Сербию и Косово за стол переговоров. Однако в январе 2018 года лидер косовских сербов был застрелен в Митровице в тот день, когда должны были возобновиться переговоры между двумя сторонами.[31] Это свидетельствует о противодействии процессу примирения. Неоднозначное заявление ЕС, нашедшее отражение в прессе как некое туманное обещание, что Сербия и Черногория могут стать членами Союза в 2025 году, оказало влияние на ведущие переговоры стороны.[32] Косово могло сделать вывод, что урегулирование его статуса через признание в качестве независимого государства будет более актуальным для Белграда, поскольку очевидно, что Сербия не может стать членом ЕС без этого. Как мы знаем, сторона, ощущающая безотлагательную необходимость, будет более склонна к поиску компромисса. Это привело к просчету. Короче говоря, Белград продолжал блокировать членство Приштины в некоторых международных организациях, в то время как последняя ввела стопроцентные таможенные пошлины на сербские, боснийские и герцеговинские товары, что де-факто означало, что у них не было шансов на рынке в Косово. Наконец, чтобы способствовать устойчивому решению, возникла идея решить некоторые спорные вопросы между Сербией и Косово путем обмена территориями. Однако это означало бы отход от позиции так называемой Контактной группы, которая существовала с начала 21 века. Есть страны, которые активно поддерживают такое решение, например, США; другие, как Франция, колеблются, а некоторые опасаются хаоса, например, Германия. Этот вопрос также вызывает разногласия во внутренней политике, поскольку некоторые лидеры поддерживают его, например президент Косово, в то время как другие, например, бывший премьер-министр страны, выступают против него. Если не будет консенсуса, вопрос останется без решения.
Российская Федерация никогда не заявляла, что не признает независимость Косово; скорее Россия выразила мнение, что она присоединится к соглашению, которое Сербия считает приемлемым. Во второй половине десятилетия Москва начала осознавать приближение решения вопроса о государственности Косово. Это уменьшило бы влияние России на Западных Балканах. Москва предприняла ряд мер, чтобы предотвратить это неблагоприятное развитие событий. Россия выразила готовность выступить посредником между сторонами, чтобы подорвать монополию ЕС в сербско-косовских отношениях. Однако было очевидно, что Россия хочет лишь затянуть процесс и получить влияние. Москва также стала активно способствовать отмене признания косовской независимости. В целом во второй половине 2010-х годов 14 малых государств отказались от государственного признания Косово. В Белграде это расценили как успех, а Россия, по понятным причинам, не афишировала свою роль в этом процессе.[33]
В течение первой половины 2010-х годов правительство Сербии измеряло изменение общественного мнения и рассматривало вопрос предложить ли Косово и когда признание его государственности.[34] В июле 2015 года 72 процента сербского населения полагали, что Сербия будет вынуждена признать Косово, чтобы присоединиться к Европейскому Союзу, в то время как 57 процентов придерживались мнения, что Сербия должна отказаться принять это, даже если это будет означать, что она останется вне ЕС. Снижение желания населения к вступлению в ЕС показано в следующей статистике: в октябре 2009 года интеграцию в ЕС поддержали 76 процентов, в августе 2010 года 71 процент, в апреле 2011 года 69. К ноябрю 2015 года этот процент снизился до 49.[35] Опросы, проведенные в 2019 году, показывают, что 78 процентов респондентов не поддержали бы решение о признании независимости Косово в обмен на более быстрое вступление Сербии в ЕС. В то же время 27 процентов респондентов считают, что правительство Сербии признает государственность Косово. Эти результаты особенно интересны учитывая, что 47 процентов респондентов считают, что Косово потеряно для Сербии.[36] Важно внимательно следить за тенденциями, поскольку сербские политики могут не захотеть рисковать своим будущим ценой признания Косово, в то время как трудно представить продолжение процесса расширения ЕС Сербией без такого признания. Однако мониторинг общественного мнения может иметь значение не только для сербских политиков, но и для официальных лиц ЕС и политиков стран-членов. Это привело бы к странной ситуации, если бы ближе к переговорам о вступлении ЕС «проснулся» и пришел к выводу, что население Сербии (и, следовательно, политический класс) не желает платить цену за вступление, признавая де-факто территориальный статус-кво.
Способы смягчения этой дилеммы – выводы
Принимая во внимание все еще существующую ориентацию Сербии на Европейский Союз, процесс интеграции следует ускорить. Усилия обеих сторон, ЕС и Сербии, должны быть сосредоточены на углублении понимания демократии и европейской идентичности. Политический диалог необходимо активизировать в сфере безопасности, политических и экономических рамках для развития безопасности Сербии и социально-экономической системы в ясном направлении. Развитие страны, повышение уровня жизни, обеспечение большей прозрачности и свободы прессы, изменение политической риторики в конечном итоге будут способствовать переходному процессу и интеграции в ЕС.
Усиление роли гражданского общества в развитии и защите свободных СМИ ослабит разжигание ненависти и препятствия на пути демократических процессов. «Роль средств массовой информации занимает центральное место в жизни многих людей в Сербии…», и Европейский Союз должен использовать механизмы для поддержки «свободных и независимых СМИ в Сербии, а также для возвращения (или на деле введения) в страну международных медиа порталов».[37] Роль СМИ в формировании общественного мнения неоспорима. Кроме того, инвестиции в соответствующее образование молодежи подготовят будущие поколения к пониманию демократических стандартов и их соблюдению.
Несмотря на факт, что «сербская общественность выразила свое недовольство условиями ЕС», Европейский Союз должен вернуть себе репутацию и «прояснить требования Сербии в отношении Косово» и «учесть чувствительные вопросы Сербии в процессе присоединения»,[38] в противном случае Россия и Китай проявят более широкую заинтересованность в улучшении своего «безусловного» сотрудничества. Большая гибкость и четкий диалог по важнейшим вопросам могут способствовать прогрессу. Европе следует более серьезно рассмотреть возможные последствия для нее от наличия различных геополитических интересов на Балканах, а не создавать жесткие, часто технические условия для членства. Дальнейшая отсрочка интеграции всех остальных западно-балканских стран может привести к потере региона. Однако государства западных Балкан, которые стремятся к членству в ЕС, также должны найти способы более эффективной борьбы с теми явлениями, которые создают препятствия для членства в ЕС (включая коррупцию и недостаточный управленческий потенциал).
Сохраняющаяся напряженность в регионе требует интенсивного участия и более сильного присутствия Соединенных Штатов, а также поощрения Евросоюза к вступлению стран Западных Балкан. Программы Соединенных Штатов по укреплению экономического роста, верховенства закона и борьбы с коррупцией по-прежнему важны для евроатлантической интеграции региона,[39] но недостаточны. Крайне необходимо укрепление политического диалога и более активное участие руководства США в делах на Балканах.
Следовательно, это может быть еще одна возможность, что «ЕС и США нуждаются в совместной стратегии, которая должна включать общую политику по устранению угроз региональной безопасности, четкую перспективу членства в ЕС и НАТО, а также разработку общей энергетической политики».[40] В настоящее время это может быть проблематично, поскольку у США и ЕС, а также у некоторых более крупных членов ЕС есть много других спорных вопросов в повестке дня, которые затрудняют преодоление и переориентацию внимания на Западные Балканы. Однако у США, похоже, есть четкое представление о том, как выйти из тупика Сербия-Косово, и их вклад в этом вопросе может оказаться незаменимым. Общие интересы Запада и стран Западных Балкан должны заключаться в поддержке стабильности, экономического развития, демократического перехода и восстановления возможностей интеграции в ЕС.
Безопасная среда может способствовать увеличению иностранных инвестиций, что положительно скажется на развитии. Государству следует повышать осведомленность общественности о важности ЕС, его преимуществах и последствиях для будущего социально-экономического развития Сербии. Интеграция Сербии в ЕС также является неотложной задачей для защиты ее от иностранного вмешательства, которое может привести страну, а вместе с ней и регион, к политической стагнации и изоляции. Сегодня внешняя политика Сербии опирается на четыре основные внешние фактора: Европейский Союз, Соединенные Штаты, Российская Федерацию и Китай. В краткосрочной перспективе Сербия может поддерживать «неустойчивое равновесие». Однако дальнейший прогресс на пути к вступлению в ЕС может означать, что Сербии придется «пожертвовать некоторой независимостью в иностранных делах».[41] ЕС, в свою очередь, должен найти способы быть более заметным в Сербии и на Западных Балканах в целом и «лучше продавать» свой существенный вклад в развитие региона.
Важно понимать роль России в попытке дестабилизировать Балканский регион, которая скрывается за панславянской политической риторикой. Превосходство России в формировании идентичности населения Сербии может быть сигналом Европейскому Союзу о его неэффективности и неспособности сделать то же самое. Стратегическое партнерство, «оправданное» экономическим сотрудничеством, нереально в свете расстояния между Сербией и Россией, а также из-за того, что Сербия уже осуществляет большую часть своей торговли и прямых иностранных инвестиций со странами ЕС.
Если Сербия желает присоединиться к Европейскому Союзу, необходимо прекратить балансирование между Брюсселем и Москвой. «Западные Балканы стали частью новой геополитической конкуренции».[42] Политика, которой следует придерживаться, это внешняя политика Европейского Союза. С другой стороны, Брюссель должен сделать все возможное, чтобы не допустить дальнейшего препятствования Россией европейской и евроатлантической интеграции в будущем. Сила России в Сербии – это слабость ЕС.
Отказ от ответственности
Выраженные здесь взгляды являются исключительно взглядами автора и не отражают точку зрения Консорциума оборонных академий и институтов изучения безопасности ПрМ, участвующих организаций или редакторов Консорциума.
Издание Connections: The Quarterly Journal, том 18, 2019 осуществляется при поддержке правительства Соединенных Штатов.
Об авторе
Весна Павичич – госслужащий Министерства безопасности Боснии и Герцеговины. С 2018 года она служит в Специальной мониторинговой миссии (СММ) ОБСЕ в Украине.
[1] Antoni D. Smit, Nacionalni Identitet (Belgrade: Biblioteka XX vek, 1998), 29-30.
[2] Jovan Komšić, Dragomir Pantić, and Zoran Đ. Slavujević, Osnovne Linije Partijskih Podela i Mogući Pravci Političkog Pregrupisavanja u Srbiji (Belgrade: Friedrich Ebert Stiftung, Institute of Social Sciences, 2003), 55-77.
[3] Helsinki Committee for Human Rights in Serbia, “The Warp of the Serbian Identity: Anti-westernism, Russophilia, Traditionalism,” Ogledi i Studies No. 17 (Belgrade, 2016), 188, https://www.helsinki.org.rs/doc/Studies17.pdf.
[4] Подробнее по этому вопросу: “Vucic Says EU Membership Has ‘Lost Magic Power’ for Balkans,” Radio Free Europe/Radio Liberty, February 23, 2016, http://www.vucic-says-eu-membership-has-lost-magic-power-for-balkans-migrant-crisis-brexit.
[6] Declaration, EU–Western Balkans Summit, C/03/163, Thessaloniki, June 21, 2003, 10229/03 (Presse 163), point 2.
[7] Jean-Claude Juncker, Candidate for the President of the European Commission, “A New Start for Europe (Speech/14/567),” Strasbourg, July 15, 2014, http://europa.eu/rapid/press-release_SPEECH-14-567_en.htm.
[8] Communication from the Commission to the European Parliament, the Council, the European Economic and Social Committee and the Committee of the Regions, “A Credible Enlargement Perspective for and Enhanced EU Engagement with the Western Balkans,” Strasbourg, February 6, 2018, COM (2018) 65 final, https://ec.europa.eu/commission/sites/beta-political/files/communication-credible-enlargement-perspective-western-balkans_en.pdf.
[9] Julija Simić, “Serbia in the EU in 2025 – Mission (Im)possible,” Euractiv.rs, April 5, 2019, https://www.euractiv.com/section/enlargement/news/serbia-in-the-eu-in-2025-mission-impossible.
[10] К концу мая 2019. См. Commission Staff Working Document, Serbia 2019 Report, в сочетании с документом “Communication from the Commission to the European Parliament, the Council, the European Economic and Social Committee and the Committee of the Regions: 2019 Communication on EU Enlargement Policy,” COM (2019) 260 final, Brussels, May 29, 2019, SWD(2019) 219 final, 4, https://ec.europa.eu/neighbourhood-enlargement/sites/near/files/20190529-serbia-report.pdf.
[11] The Delegation of the European Union to the Republic Serbia, FDI to Serbia, Imports to Serbia, Exports from Serbia, http://europa.rs/serbia-and-the-eu/trade/fdi-in-serbia/?lang=en; http://europa.rs/serbia-and-the-eu/trade/serbia-total-imports/?lang=en; http://europa.rs/serbia-and-the-eu/trade/serbia-total-exports/?lang=en.
[12] The Delegation of the European Union to the Republic Serbia, “EU and Serbia at Work,” http://europa.rs/eu-assistance-to-serbia/eu-and-serbia-15-years-of-partner
ship/?lang=en.
ship/?lang=en.
[13] The Delegation of the European Union to the Republic Serbia, “EU and Serbia at Work.”
[14] Я не отрицаю, что такое решение является вторым по желательности. Безусловно, было бы лучше преодолеть наследие Дейтона и поставить Боснию и Герцеговину на путь членства в ЕС. Однако в нынешних условиях это может быть иллюзией.
[15] Для более обстойного обзора такой позиции см. European Movement Serbia and Embassy of the Federal Republic of Germany in Serbia, “Twelve Proposal for EU Enlargement from the Western Balkans” (Belgrade, June 2018), http://www.emins.org/
wp-content/uploads/2018/06/Twelve-Proposals-web.pdf.
wp-content/uploads/2018/06/Twelve-Proposals-web.pdf.
[16] Смотрите отчет RT о поведении протестующих против правительства в Белграде: “Serbian Anti-govt Protesters Break through Police Cordon & Block Presidential Palace,” RT, March 17, 2019, https://www.rt.com/news/454071-serbia-vucic-protest-police/.
[17] Достаточно упомянуть обширные репортажи Sputnik News о широко распространенном непристойном поведении на Западе, включая гомосексуальность и наготу, которые имеют целью оттолкнуть многих мусульман. См. https://sputniknews.com/tags/tag_Albania/.
[18] См. Eurostat, “Western Balkans Countries-EU – International Trade in Goods Statistics,” Eurostat: Statistics Explained, May 2019, https://ec.europa.eu/eurostat/statistics-explained/index.php?title=Western_Balkans-EU_-_international_trade_in_goods_statistics&oldid=480316.
[19] Centre for the Study of Democracy (CSD), “Assessing Russian Economic Footprint in Serbia,” Policy Brief no. 72, January 29, 2018, https://csd.bg/publications/publication/policy-brief-no-72-assessing-russias-economic-footprint-in-serbia, 1.
[20] CSD, “Assessing Russian Economic Footprint in Serbia,” 12.
[21] Официальный сайт Министерства обороны Республики Сербия, www.mod.gov.rs/lat/11655/unapredjenje-standarda-i-modernizacija-vojske-prioriteti-ministarstva-odbrane-11655.
[22] Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation, “Foreign Minister Sergey Lavrov’s remarks and answers to media questions at a news conference following talks with Deputy Prime Minister and Minister of Foreign and European Affairs of Croatia Davor Ivo Stier, Moscow, May 23, 2017,” www.mid.ru/en/web/guest/meropriyatiya_s_uchastiem_ministra/-/asset_publisher/xK1BhB2bUjd3/content/id/2763697.
[23] Valbona Zeneli, “China in the Balkans: Chinese Investment Could Become a Challenging Factor for the European Future of the Western Balkans,” The Globalist, April 9, 2019, https://www.theglobalist.com/Balkans-china-fdi-belt-and-road-eu.
[24] Amine Bennis, “China’s Inroads into the Balkans,” The World Today (Chatham House, June-July 2019), https://www.chathamhouse.org/publications/twt/china-s-inroads-balkans.
[25] Всего за первые десять лет после провозглашения независимости (февраль 2008) Косово признали 117 государств. См. https://www.kosovothanksyou.com.
[26] Resolution 1244 (1999), adopted by the Security Council at its 4011th meeting, on June 10, 1999, S/RES/1244 (1999), https://digitallibrary.un.org/record/274488.
[27] Helsinki Committee for Human Rights in Serbia, The Warp of the Serbian Identity, 191.
[28] Helsinki Committee for Human Rights in Serbia, The Warp of the Serbian Identity, 191.
[29] Lana Pašić, “Democracy, 25 years after Yugoslavia,” openDemocracy, April 3, 2016, https://www.opendemocracy.net/can-europe-make-it/lana-pasic/democracy-25-years-after-yugoslavia.
[30] Dušan Vučićević, “Parlamentarni Izbori u Srbiji 2016,” Političke Analize 7, no. 25 (2016), 26.
[31] John R. Schindler, “Mysterious Balkan Assassination Threatens Regional Peace,” Observer, 16 January 2018, http://observer.com/2018/01/assassination-of-oliver-ivanovic-threatens-peace-in-balkans.
[32] Communication from the Commission to the European Parliament, “A Credible Enlargement Perspective,” point 5.1.
[33] Сайт, на котором перечислены страны, признавшие независимость Косово, не содержит информации о странах, отозвавшие признание. См.: www.kosovothanksyou.com.
[34] Centre for Insight in Survey Research, “Survey of Serbian Public Opinion: November 24 – December 3, 2015,” http://www.iri.org/sites/default/files/wysiwyg/serbia_november_2015_poll_public_release.pdf.
[35] Centre for Insight in Survey Research, “Survey of Serbian Public Opinion.”
[36] “Većina građana Srbiji smatra da je Kosovo traino izgubljen,” SEEbiz, March 31, 2019, по состоянию на 23 ноября 2018, http://rs.seebiz.eu/vecina-gradana-srbije-smatra-da-je-kosovo-trajno-izgubljeno/ar-191944.
[37] European Parliament, “Serbia’s Cooperation with China, the European Union, Russia and the United States of America,” EP/EXPO/B/AFET/2017/09 (Directorate-General for External Policies, Policy Department, November 2017), 44, https://www.europarl.europa.eu/cmsdata/133504/Serbia%20cooperation%20with%20China,%20the%20EU,%20Russia%20and%20the%20USA.pdf.
[38] European Parliament, “Serbia’s Cooperation with China,” 45-47.
[39] John McCain, “The Balkans Are Heating Up Again - and Washington Is Nowhere to Be Seen,” The Washington Post, April 27, 2017, https://www.washingtonpost.com/news/democracy-post/wp/2017/04/27/the-balkans-are-heating-up-again-and-washington-is-nowhere-to-be-seen/.
[40] Ernst M. Felberbauer and Predrag Jureković, “A Region in Limbo: South East Europe in the Light of Strained Western-Russian Relations,” Study Group Information Band 26/2015 (Republic of Austria, Federal Ministry of Defense and Sports, September 2015), https://www.bundesheer.at/wissen-forschung/publikationen/publikation.php?id=936, 114-115.
[41] European Parliament, “Serbia’s Cooperation with China,” 1-38.
[42] Felberbauer and Jureković, “A Region in Limbo,” 114.